Как Хома и Суслик последнее поделили
Наступила зима. Снегу! Земли не видно, снег на снег падает. Белый и такой холодный, что, когда бежишь друг к другу в гости, лапы обжигает.
Кончились у Хомы и Суслика запасы. Спать надо - зима. А на голодный желудок не спится.
- Я такой толстенький был, - заныл Хома. - А теперь от голода таким, как ты, Суслик, тощим стану! Скоро.
- А каким же я тогда буду? - беспокойно задумался Суслик.
- А тебя, значит, вообще не будет, - пожалел его Хома.
- Нет, буду! - упрямо сказал Суслик. - Я нас в такое место отведу! Живи - не хочу! За сто лет не съешь!
- За меня не бойся, - повеселел Хома. - Съем! Пошли.
И они пошли...
Вдали, на краю деревни, сарай-амбар замаячил. Подошли вплотную, он полнеба закрыл. Высокий! Тридцать сусликов одного на другого поставить - вот какой высокий!
- Что это? - тихо спросил Хома, озираясь.
- Хранилище. Кладовочка такая. - Суслик с уважением похлопал лапой по стене. - Мне воробьи рассказывали: там гороха полным-полно! Давай дверь искать. Ты - в обход направо, а я - налево в обход!
Пробирается Суслик по снегу и вдруг слышит - позади шаги чьи-то.
Оглянулся в испуге, а это Хома!
- Ты чего за мной идешь?
- Хитрый какой, - прищурился Хома. - Сам меня направо послал - там снег по колено. А тут за тобой тропинка тянется.
Посмотрел Суслик: правда. За ним следы остались, а Хома в эти следы наступает.
Поморгал Суслик, поморгал. И дальше затопал.
Шел и оглядывался: идешь, а за тобой следы остаются - удивительно!
- Ну, кто прав? - бубнил позади Хома.
- Ну, ты, - нехотя ответил Суслик. - Чего привязался?
- Я к тебе не привязывался. Нечем, - пыхтел Хома, погружая лапы в следы Суслика. - А надо бы. Ветер. - Подумал и добавил: - Шатает.
Наконец они на дверь наткнулись. И в щель под ней пролезли.
Только и смогли сказать: "А-ах!" Из крохотного оконца под потолком свет льется - кругом сушеный горох на огромной подстилке лежит. Столько насыпано - до крыши носом подать!
- Я отсюда не уйду, - взобрался на кучу гороха Хома, - пока сам собой до пола не опущусь.
- Как - до пола?
- Ну, пока все не съем, - ответил Хома. - Так и буду опускаться. Постепенно.
- И я, - поддакнул Суслик. - Постепенно.
Какая для них жизнь наступила!
Не жизнь - объеденье! Объедались...
- Чего молчишь? - усмехался Суслик.
- Рот занят, - довольно мычал Хома.
Они до того обленились, что вскоре и разговаривать перестали. А зачем разговаривать, если можно лишнее съесть?
Потом и двигаться перестали. А зачем двигаться, если еды полно, даже лапу лень протянуть?
Лень не лень, а протягивали: есть-то надо. Лень, а надо.
Протянул однажды Суслик лапу и взял горстку горошин у Хомы под боком.
- Ты чего у меня берешь? - рассердился Хома. И зачерпнул ладошкой прямо под носом Суслика.
- Ты вон как?! - вскочил Суслик. - Давай все делить!
Вначале по горошине делили и около себя сыпали. Надоело. Потом - по пригоршне.
- У тебя лапа больше, - спохватился Хома. - Вон какая загребущая! Давай, ты одной лапой, а я двумя?
- Ишь ты! - не согласился Суслик. - Умный, да?
Промерили они кучу шагами. И прокопали посредине в горохе границу-канавку, от стены до стены.
По ночам теперь Хома и Суслик не спали. Тайком в темноте на чужую половину бегали. Горох к себе таскали.
Уж и есть-то некогда было. Голодали. Старались побольше унести.
А днем тоже не спали. Друг на друга смотрели: как бы кто у кого горошинку не взял. Стерегли.
Глаза слипаются, слипаются... Ущипнут сами себя за бок, чтобы не заснуть, и снова следят.
А как-то раз ночью возвращались каждый к себе с добычей - лбами столкнулись.
Сцепились. Шерсть клочьями полетела. Покатились. Треск, звон, грохот!..
Когда они очнулись в сугробе и взглянули высоко вверх, где разбитое оконце виднелось, Хома проворчал:
- Я больше туда не вернусь.
- И я не вернусь, - простонал Суслик.
И они дружно зашагали домой.
Ушел каждый молча в свою нору. Есть захотелось... Пошарил, пошарил Хома на полке. Вдруг случайно горошину нашел. Одну-единственную.
Посмотрел на нее... В лапе зажал. И к Суслику. Разломил горошину пополам - другу дал.