Храбрый Азмун

Смелому никакая беда не помеха. Смелый сквозь огонь и воду пройдет - только крепче станет. О смелом да храбром долго люди помнят. Отец сыну о смелом да храбром сказки сказывает.

Давно это было. Тогда нивхи еще деревянным крючком'рыбу ловили. Тогда Амурский лиман Малым морем звали - Ля-ери. Тогда на самом берегу Амура одна деревня стояла. Жили в ней нивхи - не хорошо и не худо. Много рыбы идет - нивхи веселые, песни поют, сыты по горло. Мало рыбы идет - молчат нивхи, мох курят да потуже пояса на животах затягивают. Одной весной вот что случилось.

Сидят как-то парни и мужчины на берегу, на воду смотрят, трубки курят, сетки чинят. Глядят - по Амуру что-то плывет. Пять-шесть, а может, и весь десяток деревьев. Видно, где-то буревалом деревья повалило, полая вода их друг с другом сплотила и так сбила, что и силой не растащишь. Земли на те деревья навалило. Трава на них выросла. Целый остров - ховых - плывет. Видят нивхи на том ховыхе заструженный шест стоит. В несколько рядов на том шесте стружки вьются, на ветру шумят. Красная тряпочка, на том шесте привязанная, в воздухе полощется.

Говорит старый нивх Плетун:

- Кто-то плывет на ховыхе. Заструженный шест поставлен - от злого глаза защита. Значит, помощи просит.

Слышат нивхи - плач ребенка доносится. Плачет ребенок, так и заливается. Говорит Плетун:

- Ребенок на ховыхе плывет. Видно, нет у него никого. Злые люди всех его родичей убили, или черная смерть всех унесла. Зря не бросит ребенка мать. На ховых посадила - добрых людей искать послала.

Подплывает ховых. Слышен плач все сильнее.

- Нивху как не помочь! - говорит Плетун. Кинули парни веревку с деревянным крючком, зацепили ховых, подтянули к берегу. Глядят - лежит ребенок: сам беленький, кругленький, глазки черные, как звездочки блестят, лицо широкое - как полная луна. В руках у ребенка - стрела да весло.

Посмотрел Плетун, говорит - ребенок богатырем будет, коли с колыбели за стрелу да за весло схватился: ни врага, ни работы не боится. Говорит:

- Сыном своим назову. Имя новое дам. Пусть Азмуном называться будет.

Взяли нивхи Азмуна на руки, к дому Плетуна понесли. Только что такое?.. С каждым шагом ребенок все тяжелей становится!

Говорят старику:

- Эй, Плетун, сын-то твой на руках растет! Гляди!

- На родной земле да на родных руках как не расти! - отвечает Плетун. - Родная земля силу человеку дает.

Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу дает: пока до дома старика дошли, вырос Аз-мун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошел, на свои ноги стал, посторонился - старшим дорогу уступил, только тогда в дом вошел.

"Э-э! - думает Плетун, на нового сына глядя. - Мальчик-то хорошие дела делать будет: наперед о людях думает, а потом о себе".

А Азмун названного отца на нары посадил, поклонился ему и говорит:

- Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни.

Сетки взял, весло взял. На берег вышел - лодка сама собой в воду соскочила. А Азмун в лодку стал, на корму свое весло бросил - стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку бросил в воду. Сетку вынул - много рыбы поймал. Домой пришел - женщинам рыбу отдал. В деревне все в этот день рыбу ели. А Азмун названному отцу говорит:

- Мало рыбы в этом месте, отец. Отвечает ему Плетун:

- Не пришла рыба. Амур рыбу не дает.

- Попросить надо, отец. Как нивхам без рыбы жить?

Раньше всегда рыбы просили - Амур кормили, чтобы рыбу давал.

Вот поехали Амур кормить.

На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пестрых тюленей, собачьи дохи черные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали.

Взял Плетун кашу, юколу - сушеную рыбу, - сохачьего мяса взял. Все в. Амур бросил:

- Простые люди просят тебя - рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем - больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!

Кинул Азмун сетку в воду - много рыбы взял. Радуются нивхи. А Азмун хмурится. "Один раз - это просто удача", - говорит. Кинул сетку второй раз - меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в третий_раз - последнюю рыбу взял. Кто из нивхов' потом сетки ни бросал - ничего не поймал. Даже корюшка в сетку нейдет. В четвертый раз кинул свою сетку Азмун - пустую вытащил.

Приуныли нивхи. Трубки закурили. "Помирать теперь будем!" - говорят.

Велел Азмун всю рыбу в один амбар сложить - понемногу всех людей кормить.

Заплакал Плетун, говорит Азмуну:

- Сыном тебя назвал, думал - новую жизнь тебе дам! Рыбы нет - что есть будем? Все помрем с голоду. Уходи, сын мой! Тебе другая дорога. От нас уйди - наше несчастье на нашем пороге оставь!

Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. Три амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:

- К Морскому Старику - Тайрнадзу - пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл.

Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил. Никогда этого не было. Может ли простой человек на морское дно к Тайрнадзу спуститься?

- По силе ли тебе дорога эта? - спрашивает отец.

Ударил Азмун ногой в землю - от своей силы по пояс в землю ушел. Ударил в скалу кулаком - скала трещину дала. Из той трещины родник полился. Глаз прищурил - на дальнюю сопку посмотрел, говорит: "У подножия сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может. Помогу ей)" Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила в тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам, белку не задела.

- По силе! - говорит Азмун.

Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, лук со стрелами взял, веревку с крючком, костяную пластинку взял - играть, коли в дороге скучно станет.

Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал: той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернется.

Вот пошел он.

К берегу моря пошел. До Малого моря дошел. Видит - нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает.

Кричит ей Азмун:

- Эй, соседка, далеко ли до Хозяина идти?

- Какого тебе хозяина надо?

- Тайрнадза, Морского Старика!

- Коли морского - так в море и ищи, - отвечает нерпа.

Пошёл Азмун дальше. До Охотского моря дошел, до Пиля-керкха - так его тогда называли. Лежит перед ним море - конца-краю морю не видать. Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны одна за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут хозяина искать? Как к нему дойти?! И спросить некого. Глядит Азмун вокруг... Что делать? Чайкам закричал:

- Эй, соседки, хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!

- Какая там добыча! - чайки говорят. - Сам видишь, еле крыльями машем. Рыбы давно не видим. Скоро конец нашему народу придет. Видно, заснул Морской Старик, про свое дело забыл.

Говорит Азмун:

- Я к нему иду. Да не знаю, соседки, как к нему попасть...

Говорят чайки:

- Далеко в море остров стоит. Из того острова дым идет. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идет. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали - от перелетных птиц слыхали! Как попасть туда - не знаем. У косаток спроси.

- Ладно, - говорит Азмун.

Вышел на морской берег Азмун. Долго шел. Устал. Сел среди камней на песке, голову на руки положил, стал думать. Думал, думал - уснул. Вдруг во сне слышит - шумят какие-то люди на берегу. Азмун глаза приоткрыл...

Видит - по берегу молодые парни взапуски бегают, на поясках тянутся, друг через друга прыгают, с саблями кривыми играют. Тут тюлени на берег вышли. Парни тюленей саблями бьют. Как ударят - так тюлень на бок! "Э-э, - думает Азмун, - мне бы такую саблю!" Смотрит Азмун - стоят на берегу лодки худые...

Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой - ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, веревку с крючком забросил, одну саблю зацепил, к себе потихоньку подтянул. Тронул пальцем - хороша! Пригодится.

Кончили парни бороться. Все за сабли взялись, а одному не хватает. Заплакал тут парень, говорит:

- Ой-я-ха! Задаст мне теперь Хозяин! Что теперь Старику скажу, как к нему попаду?

"Э-э, - думает Азмун, - парни-то со Стариком знаются! Видно, из морской деревни парни!" Сам лежит, не шевелится.

Стали парни саблю искать - нету сабли. Тот, кто саблю потерял, в лес побежал, смотреть, не там ли обронил.

Остальные лодки в море столкнули, сели. Только одна осталась на берегу.

Азмун за теми парнями - бежать! Пустую лодку в море столкнул - смотрит, куда парни поедут. А парни в открытое море выгребают. Прыгнул и Азмун в лодку, стал в море выгребать. Вдруг смотрит - что такое? Нет впереди ни лодок, ни парней! Только касатки по морю плывут, волну рассекают, спинные плавники, как сабли, выставили, на плавниках куски тюленьего мяса торчат.

Тут и под Азмуном лодка зашевелилась. Хватился Азмун, огляделся - не на лодке он, а на спине косатки! Догадался тут парень, что не лодки на берегу лежали, а шкуры косаток. Что не парни на берегу с саблями играли, а косатки. И не сабли то, а косаток спинные плавники. "Ну что ж, - думает Азмун, - все к Старику ближе!" Долго ли плыл так Азмун - не знаю, не рассказывал. Пока плыл, у него усы отросли.

Вот увидел Азмун, что впереди остров лежит, на крышу шалаша похожий. На вершине острова - дыра, из дыры дымок курится. "Видно там Старик живет!" - себе Азмун говорит. Тут Азмун стрелу на лук положил, отцу стрелу послал...

К острову косатки подплыли, на берег кинулись, через спину перекатились - парнями стали, тюленье мясо в руках держат.

А та косатка,-что под Азмуном была, назад в море повернула. Без своей сабли, видно, домой ходу нет! Свалился Азмун в воду - чуть не утонул.

Увидали парни, что Азмун барахтается в море, кинулись к нему. Выбрался Азмун на берег. Парни его рассматривают, хмурятся. Говорят:

- Эй, ты кто такой? Как сюда попал?

- Да вы что - своего не узнали? - говорит Азмун. - Я от вас отстал, пока саблю искал. Вот она, сабля моя!

- Это верно, сабля твоя. А почему ты на себя не похож?

Говорит Азмун:

- Изменился я от страха, что саблю свою потерял. До сих пор в себя придти не могу. К Старику пойду - пусть мне прежний вид вернет!

- Спит Старик, - говорят парни, - видишь, дымок чуть курится.

В свои юрты парни пошли. Азмуна одного оставили.

Стал Азмун на сопку взбираться. До половины взошел - видит, тут стойбище стоит. Одни девушки в стойбище том. Загородили Азмуну дорогу, не пускают:

- Спит Старик, не велел мешать!.. - Пристают к Азмуну, ластятся: - Не ходи к Тайрнадзу! Оставайся с нами! Жену возьмешь - хорошо жить будешь!

А девушки - красавицы, одна другой краше! Глаза ясные, лицом прекрасные, телом гибкие, руками ловкие. Такие красивые девушки, что подумал Азмун - не худо бы ему и верно из этих девушек жену себе взять.

Зашевелилась тут за пазухой у него амурская земля в мешочке, а вырваться от девушек не может. Догадался он тут - из-за пазухи бусы вынул, на землю бросил.

Кинулись девушки бусы подбирать - тут и увидел Азмун, что не ноги у тех девушек, а ласты. Не девушки то, а тюлени!

Пока девушки бусы собирали, добрался Азмун до вершины горы. В ту дыру, что на вершине была, свою веревку с крючком бросил. Зацепил крючок за гребень горы и по той веревке вниз полез. На дно спустился - в дом Морского Старика попал.

На пол упал - чуть не расшибся. Огляделся: все в доме как у нивха - нары, очаг, стены, столбы, только все в рыбьей чешуе. Да за окном не небо, а вода.

Плещется за окном вода, зеленые волны за окном ходят, водоросли морские в тех волнах качаются, будто деревья невиданные. Мимо окон рыбы проплывают, да такие, каких ни один нивх в рот не возьмет: зубастые да костлявые, сами смотрят - кого бы сглотнуть!..

Лежит на нарах Старик, спит. Седые волосы по подушке рассыпались. Во рту трубка торчит, почти совсем погасла, едва дымок из нее идет, в трубу тянется. Храпит Тайрнадз, ничего не слышит. Тронул его Азмун рукой - нет, не просыпается старик, да и только...

Вспомнил Азмун про свою костяную пластинку - кунгахкеи, - из-за пазухи вытащил, зубами зажал, за язычок дергать стал. Загудела, зажужжала, заиграла кунгахкеи: то будто птица щебечет, то словно ручей журчит, то как пчела жужхит.

Тайрнадз никогда такого не слышал. Что такое? Зашевелился, поднялся, глаза протер, сел, под себя, ноги поджав. Большой, как скала подводная; лицо доброе, усы, как у сома висят. На коже чешуя перламутром переливается. Из морских водорослей одежда сшита... Увидел он, что против него маленький парень стоит, как корюшка против осетра, во рту что-то держит да так хорошо играет, что у Тайрнадза сердце запрыгало. Мигом сон с Тайрнадза слетел. Доброе лицо свое он к Азмуну обратил, глаза прищурил, спрашивает:

- Ты какого народа человек?

- Я - Азмун, нивхского народа человек.

- Нивхи на Тро-мифе - Сахалине да на Ля-ери живут. Ты зачем так далеко в наши воды-земли зашел?

Рассказал Азмун, какое горе у нивхов стало, поклонился:

- Отец, нивхам помоги - нивхам рыбу пошли!

Отец, нивхи с голоду умирают! Вот меня послали помощи просить.

Стыдно стало Тайрнадзу. Покраснел он, говорит:

- Плохо это получилось: лег только отдохнуть да и заснул! Спасибо тебе, что разбудил меня!

Сунул руку Тайрнадз под нары. Глядит Азмун - там большой чан стоит: в том чане горбуша, калуги, осетры, кета, лососи, форели плавают. Видимо-невидимо рыбы! .

Рядом с чаном шкура лежит. Ухватил ее Старик, четверть шкуры рыбой наполнил. Дверь открыл, рыбу в море бросил, говорит:

- К нивхам на Тро-миф, на Амур плывите! Бы^ стро плывите, плывите! Хорошо весной ловитесь!

- Отец, - говорит Азмун, - нивхам рыбы не жалей!

Нахмурился Тайрнадз.

Испугался тут Азмун. "Ну, пропал я теперь! - думает. - Рассердил Старика. Плохо будет!" Отца вспомнил, ноги выпрямил, прямо на Тайрнадза смотрит.

Улыбнулся тот:

- Другому бы не простил, что в дела мои мешается, а тебе прощу: вижу, не о себе думаешь, о других. Будь по-твоему!

Бросил Тайрнадз в море еще полшкуры рыбы всякой:

- На Тро-миф, на Амур плывите, плывите. Хорошо осенью ловитесь!

Поклонился ему Азмун:

- Отец! Я бедный. - нечем мне отплатить тебе за добро. Вот возьми кунгахкеи в подарок.

Дал он Тайрнадзу пластинку свою; как играть на ней показал.

А у старого давно руки чешутся, хочется ее взять, глаз от нее отвести не может! Больно понравилась игрушка.

Обрадовался Тайрнадз, в рот пластинку взял, зубами зажал, за язычок стал дергать...

Загудела, зажужжала кунгахкеи: то будто ветер морской, то словно прибой, то как шум деревьев, то будто птичка на заре, то как суслик свистит. Играет Тайрнадз, совсем развеселился. Ло дому пошел, приплясывать стал. Зашатался дом, за окнами волны взбесились, водоросли морские рвутся - буря в море поднялась.

Видит Азмун, что не до него теперь Тайрнадзу. К трубе подошел, за веревку свою взялся, наверх полез. Пока лез, все руки себе в кровь изодрал: пока гостил у Старика, веревка ракушками морскими обросла.

Вылез, огляделся.

Тюлень-девушки все еще бусы ищут, ссорятся, делят - и про дома свои забыли, двери в те дома мохом заросли!

На Нижнюю деревню Азмун посмотрел - пустая стоит, а далеко в море плавники косаток видны: гонят косатки рыбу к берегам Пиля-керкха, к берегам Ля-ери, на Амур рыбу гонят!

Как теперь домой попасть?

Видит Азмун - радуга висит. Одним концом на остров, другим - на Большую землю опирается.

А в море волны бушуют - пляшет Тайрнадз в своей юрте. Белые барашки по морю ходят.

Полез Азмун на радугу. Едва вскарабкался. Весь перепачкался: лицо зеленое, руки желтые, живот красный, ноги голубые. Кое-как влез, ло радуге на Большую землю побежал. Бежит, проваливается, чуть не падает. Вниз взглянул, видит - от рыбы черно в море стало. Будет рыба у нивхов!

Кончилась радуга.

Спрыгнул Азмун на землю. Глядит - на берегу морском, возле лодки, тот парень-косатка сидит, чью саблю Азмун утащил. Узнал его Азмун, саблю отдал. Схватил парень саблю.

- Спасибо! - говорит. - Я уж думал, век мне дома не видать... Твоего добра не забуду: к самому Амуру рыбу подгонять буду. Зла на тебя не храню: знаю теперь - не для себя ты старался, для людей.

Через спину перекатился - косаткой стал, свою саблю - спинной плавник - вверх поднял и поплыл в море.

Пошел Азмун к Пиля-керкху, к Большому морю вышел. Чаек, бакланов встретил. Кричат те парню:

- Эй, сосед! У Старика был ли?

- Был, - кричит ему Азмун. - Не на меня - на море смотрите!

А рыба по морю идет, вода пенится. Кинулись чайки, стали рыбу ловить, на глазах жиреть стали.

А Азмун дальше идет. Ля-ери прошел, к Амуру подходит. Видит - нерпа совсем издыхает. Спрашивает нерпа парня:

- У Старика был?

- Был! - говорит Азмун. - Не на меня - на Ля-ери смотри!

А рыба вверх по лиману идет, вода от рыбы пенится. Бросилась -нерпа рыбу ловить. Стала рыбу есть - на глазах жиреет...

А Азмун дальше пошел. К родной деревне подошел. Нивхи едва живые на берегу сидят, мох весь искурили, рыбу всю приели.

Выходит Плетун на порог дома, сына встречает, в обе щеки целует.

- У Старика, сын мой, был ли? - спрашивает.

- Не на меня, а на Амур, отец, смотри! - отвечает Азмун.

А на Амуре вода кипит - столько рыбы привалило. Кинул Азмун свое копье в косяк. Стало копье торчком, вместе с рыбой идет. Говорит Азмун:

- Хватит ли рыбы, отец мой названый?

- Хватит!

Стали нивхи жить хорошо. Весной и осенью рыба идет!

Про многих людей с тех пор забыли... А про Азмуна и его кунгахкеи помнят до сих пор.

Как разволнуется море, заплещутся волны в прибрежные скалы, седые гребешки на волнах зашумят - в свисте ветра морского то крик птицы слышится, то суслика свист, то деревьев шум... Это Морской Старик, чтобы не заснуть, на кунгахкеи играет, в подводном доме своем пляшет.