Пираты на острове Фунафути

На свете множество чудес, внимания достойных, Но Фунафути - образец чудес благопристойных.

Не сыщешь острова в морях от Горна до Босфора С такой тактичной фауной, с такой любезной флорой.

Там обезьянки не шалят, галдя на всю опушку, А только нюхают плоды и потчуют друг дружку.

Там пальмы, встав на берегу, всем кланяются дружно, Какой бы ветер ни подул - восточный или южный.

Но вот в один прекрасный день к тем благодатным пляжам Приплыл разбойничий корабль с ужасным экипажем:

Джим Кашалотто, Джеки Черт, Сэм Гроб и Билл Корова, Кок Вырвиглаз и старый Хью - один страшней другого.

И первым сушу ощутил их шкипер Джеки Черт:

Сэм Гроб, ворочая веслом, смахнул его за борт.

Пиратов ужас охватил, повеяло расправой, Но шкипер вдруг заговорил с улыбкою слащавой:

- Прошу прощенья, мистер Гроб, вина была моя.

Забудем этот инцидент!

Скорей сюда, друзья!

Позвольте вашу руку, Джим.

Я помогу вам, кок.

Ах, осторожней, мистер Хью, Не замочите ног!

Пираты слушали дрожа.

Голодный львиный рев Не показался б им страшней галантных этих слов.

Но только на берег сошли - их тоже охватило Желание себя вести необычайно мило.

- Здесь у меня, - промолвил Джим, - сухое платье есть.

Прошу, воспользуйтесь им, сэр, окажете мне честь.

- Вы правы, - шкипер отвечал. - Чтоб исключить ангину, Воспользуюсь. Пардон, друзья, я вас на миг покину.

Был сервирован на песке изысканный обед, И не нарушен был ни в чем сложнейший этикет.

Приличный светский разговор журчал непринужденно, Никто не лез ни носом в суп, ни пальцем в макароны.

Приятный вечер завершен был тихой песней Сэма, И слушал песню капитан, роняя слезы немо.

- Вот так певала перед сном мне матушка когда-то...

Ах, милый Сэм, скажи, зачем веду я жизнь пирата?

Друзья свели его в постель и сами зарыдали, И нежно сняли сапоги, и валерьянки дали, И челюсть новую его переложили в кружку, И грелку сунули к ногам, и саблю под подушку.

Потом, молитву сотворив, разделись аккуратно, Без грубых шуток и божбы, пристойно-деликатно, И мирно отошли ко сну, умыв лицо и шею, И в грезах видели всю ночь порхающую фею.

Они отплыли на заре.

Но только за кормою Сокрылась чудная земля, пошло совсем иное:

Все утро хмурились они и пили ром без меры, И растеряли навсегда приличные манеры.

А на волшебном берегу, на дальнем Фунафути Все так же ветер шелестел о мире и уюте.

Черепашонок спал в песке, и устрицы вздыхали, И солнце озирало мир без гнева и печали.