Поток-богатырь
1 Зачинается песня от древних затей, От веселых пиров и обедов, И от русых от кос, и от черных кудрей, И от тех ли от ласковых дедов, Что с потехой охотно мешали дела; От их времени песня теперь повела, От того ль старорусского краю, А чем кончится песня - не знаю.
2 У Владимира Солнышка праздник идет, Пированье идет, ликованье, С молодицами гридни ведут хоровод, Гуслей звон и кимвалов бряцанье; Молодицы что светлые звезды горят И под топот подошв и под песенный лад, Изгибаяся, ходят красиво, Молодцы выступают на диво.
3 Но Поток-богатырь всех других превзошел:
Взглянет - искрами словно обмечет; Повернется направо - что сизый орел, Повернется налево - что кречет; Подвигается мерно и взад и вперед, То притопнет ногою, то шапкой махнет, То вдруг станет, тряхнувши кудрями, Пожимает на месте плечами.
4 И дивится Владимир на стройную стать, И дивится на светлое око:
«Никому, - говорит, - на Руси не плясать Супротив молодого Потока!» Но уж поздно, встает со княгинею князь, На три стороны в пояс гостям поклонясь, Всем желает довольным остаться - Это значит: пора расставаться.
5 И с поклонами гости уходят домой, И Владимир княгиню уводит, Лишь один остается Поток молодой, Подбочася, по-прежнему ходит, То притопнет ногою, то шапкой махнет, Не заметил он, как отошел хоровод, Не слыхал он Владимира ласку, Продолжает по-прежнему пляску.
6 Вот уж месяц из-за лесу кажет рога, И туманом подернулись балки, Вот и в ступе поехала баба-яга, И в Днепре заплескались русалки; В Заднепровье послышался лешего вой, По конюшням дозором пошел домовой, На трубе ведьма пологом машет, А Поток себе пляшет да пляшет.
7 Сквозь царьградские окна в хоромную сень Смотрят светлые звезды, дивяся, Как по белым стенам богатырская тень Ходит взад и вперед, подбочася.
Перед самой зарей утомился Поток, Под собой уже резвых не чувствует ног, На мостницы как сноп упадает, На полтысячи лет засыпает.
8 Много снов ему снится в полтысячи лет:
Видит славные схватки и сечи, Красных девиц внимает радушный привет И с боярами судит на вече; Или видит Владимира вежливый двор, За ковшами веселый идет разговор, Иль на ловле со князем гуторит, Иль в совете настойчиво спорит.
9 Пробудился Поток на Москве на реке, Пред собой видит терем дубовый, Под узорным окном, в закутном цветнике, Распускается розан махровый.
Полюбился Потоку красивый цветок, И понюхать его норовится Поток, Как в окне показалась царевна, На Потока накинулась гневно:
10 «Шеромыжник, болван, неученый холоп!
Чтоб тебя в турий рог искривило!
Поросенок, теленок, свинья, эфиоп, Чертов сын, неумытое рыло!
Кабы только не этот мой девичий стыд, Что иного словца мне сказать не велит, Я тебя, прощелыгу, нахала, И не так бы еще обругала!»
11 Испугался Поток, не на шутку струхнул:
«Поскорей унести бы мне ноги!» Вдруг гремят тулумбасы; идет караул, Гонит палками встречных с дороги; Едет царь на коне, в зипуне из парчи, А кругом с топорами идет палачи - Его милость сбираются тешить, Там кого-то рубить или вешать.
12 И во гневе за меч ухватиляс Поток:
«Что за хан на Руси своеволит?» Но вдруг слышит слова: «То земной едет бог, То отец наш казнить нас изволит!» И на улице, сколько там было толпы, - Воеводы, бояре, монахи, попы, Мужики, старики и старухи, - Все пред ним повалились на брюхи.
13 Удивляется притче Поток молодой:
«Если князь он иль царь напоследок, Что ж метут они землю пред ним бородой?
Мы честили князей, но не эдак!
Да и полно, уж вправду ли я на Руси?
От земного нас бога господь упаси!
Нам Писанием велено строго Признавать лишь небесного Бога!»
14 И пытает у встречного он молодца:
«Где здесь, дядя, сбирается вече?» Но на том от испугу не видно лица:
«Чур меня, - говорит, - человече!» И пустился бежать от Потока бегом, У того ж голова заходила кругом, Он на землю как сноп упадает, Лет на триста еще засыпает.
15 Пробудился Поток на другой на реке, На какой? - не припомнит преданье; Погуляв себе взад и вперед в холодке, Входит он во просторное зданье; Видит: судьи сидят, и торжественно тут Над преступником гласный свершается суд.
Несомненны и тяжки улики, Преступленья ж довольно велики:
16 Он отца отравил, пару теток убил, Взял подлогом чужое именье Да двух братьев и трех дочерей задушил, - Ожидают присяжных решенья.
И присяжные входят с довольным лицом:
«Хоть убил, - говорят, - не виновен ни в чем!» Тут платками им слева и справа Машут барышни с криками: браво!
17 И промолвил Поток: «Со присяжными суд Был обычен и нашему миру, Но когда бы такой подвернулся нам шут, В триста кун заплатил бы он виру!» А соседи, косясь на него, говорят:
«Вишь, какой затесался сюда ретроград!
Отсталой он, то видно по платью, Притеснять хочет меньшую братью!»
18 Но Поток из их слов ничего не поймет, И в другое он здание входит; Там какой-то аптекарь, не то патриот, Пред толпою ученье проводит:
Что, мол, нету души, а одна только плоть И что если и впрямь существует господь, То он только есть вид кислорода, Вся же суть в безначалье народа.
19 И, увидея Потока, к нему свысока Патриот обратился сурово:
«Говори, уважаешь ли ты мужика?» Но Поток вопрошает: «Какого?» «Мужика вообще, что смиреньем велик!» Но Поток говорит: «Есть мужик и мужик:
Если он не пропьет урожаю, Я тогда мужика уважаю!»
20 «Феодал! - закричал на него патриот. - Знай, что только в народе спасенье!» Но Поток говорит: «Я ведь тоже народ, Так за что ж для меня исключенье?» Но к нему патриот: «Ты народ, да не тот!
Править Русью призван только черный народ!
То по старой системе всяк равен, А по нашей лишь он полноправен!»
21 Тут все подняли крик, словно дернул их бес, Угрожают Потоку бедою.
Слышно: почва, гуманность, коммуна, прогресс И что кто-то заеден средою.
Меж собой вперерыв, наподобье галчат, Все об общем каком-то о деле кричат, И Потока с язвительным тоном Называют остзейским бароном.
22 И подумал Поток: «Уж, господь борони, Не проснулся ли я слишком рано?
Ведь вчера еще, лежа на брюхе, они Обожали московского хана, А сегодня велят мужика обожать.
Мне сдается, такая потребность лежать То пред тем, то пред этим на брюхе, На вчерашнем основана духе!»
23 В третий входит он дом - и объял его страх:
Видит, в длинной палате вонючей, Все острижены вкруг, в сюртуках и очках, Собралися красавицы кучей.
Про какие-то женские споря права, Совершают они, засуча рукава, Пресловутое общее дело:
Потрошат чье-то мертвое тело.
24 Ужаснулся Поток, от красавиц бежит, А они восклицают ехидно:
«Ах, какой он пошляк! Ах, как он неразвит!
Современности вовсе не видно!» Но Поток говорит, очутясь на дворе:
«То ж бывало у нас и на Лысой горе, Только ведьмы хоть голы и босы, Но, по крайности, есть у них косы!»
25 И что видеть и слышать ему довелось:
И тот суд, и о боге ученье, И в сиянье мужик, и девицы без кос - Всё приводит его к заключенью:
«Много разных бывает на свете чудес!
Я не знаю, что значит какой-то прогресс, Но до здравого русского веча Вам еще, государи, далече!»
26 И так сделалось гадко и тошно ему, Что он наземь как сноп упадает И под слово прогресс, как в чаду и дыму, Лет на двести еще засыпает.
Пробужденья его мы теперь подождем, Что, проснувшись, увидит, о том и споем, А покудова он не проспится, Наудачу нам петь не годится.