Встреча с Тоттенготами (Глава 19)
- Америка Зарубежное
- Сказки
- Проза
Через сутки пути отряд подошел к дому Джека Тыквоголового. Джек сам сделал его из огромной тыквы и очень им гордился. В тыкве были прорезаны дверь и окна, а также сделано отверстие для трубы от маленькой печки. К двери вели три ступеньки. В доме был неплохой пол. В гостиной стояла удобная мебель.
Разумеется, Джек мог бы переехать в более роскошный дом, если бы того захотел, - Озма очень любила этого глупца, вместе с которым когда-то давно порядком попутешествовала, но Джек предпочитал оставаться в доме-тыкве, считая, что это жилище очень ему идет, с чем трудно было не согласиться.
Туловище этого существа было сделано из дерева - из веток и сучьев различных размеров, а на этот деревянный каркас была надета красная рубашка в белый горошек. Также на нем были синие штаны, желтая жилетка, зелено-золотистый сюртук и на ногах - крепкие кожаные сапоги. Шеей служила заостренная палка, на которую была насажена тыква. В ней были вырезаны глаза, уши, нос и рот.
Дом Джека стоял посреди большой бахчи, где росли тыквы разных размеров - от гигантских до самых маленьких. Среди тех, что как раз поспевали, было несколько размером с его теперешний особняк, и он признался Дороти, что подумывает о том, чтобы сделать к своему дому новую тыквенную пристройку.
Путникам был оказан радушный прием. Джек пригласил их переночевать в его доме-тыкве, на что они, собственно, и рассчитывали. Лоскутушка не сводила с Джека восхищенных глаз.
- Ты очень хорош собой, - сообщила она ему, - хотя Страшила все же будет покрасивее.
Джек пристально посмотрел на Страшилу, и его старый приятель лукаво подмигнул нарисованным глазом.
- О вкусах не спорят... - вздохнул Джек. - Старая ворона как-то сказала мне, что я - просто загляденье, хотя птица могла и заблуждаться. Я заметил, что вороны избегают Страшилу. Он отличный парень, хотя и набит соломой. Я же не набит ничем, а сделан из лучшего орешника.
- Обожаю набитых! - сказала Лоскутушка.
- Ну, раз на то пошло, моя голова набита тыквенными семечками, - признался Джек. - Они у меня вместо мозгов. Когда тыква свежая, я очень умен. Сейчас, к сожалению, семечки подсохли, и вскоре мне придется сменить голову.
- Ты меняешь головы? - удивился Оджо.
- Ну да. Тыквы не вечны. Они довольно быстро портятся. Потому-то я выращиваю столько тыкв, чтобы, когда понадобится, без труда можно было выбрать подходящую.
- А кто вырезает рот, нос, уши, глаза?
- Я сам. Снимаю старую голову, ставлю на стол и срисовываю с нее узор на новую. Иногда новое лицо выходит лучше старого - выразительнее, веселее, но в целом всегда получается неплохо.
Собираясь в путь, Дороти упаковала все необходимое в рюкзачок, который Страшила забросил себе за спину. Дороти надела простое платье и клетчатый капор - то, что и требовалось для долгого путешествия. Оджо прихватил с собой свою корзинку, куда Озма положила флакончик с Питательными Таблетками и фрукты. Но у Джека в огороде росли не одни тыквы, и он угостил Дороти, Оджо и Тотошку отличным овощным супом, а также тыквенным пирогом и сыром. Вместо постелей Джек предложил им охапки свежевысушенного сена, Дороти и Оджо были вполне довольны. Тотошка улегся спать рядом со своей маленькой хозяйкой.
Страшила, Джек и Лоскутушка не знали усталости и обходились без сна. Они проговорили всю ночь напролет под звездами. Чтобы не мешать спать Дороти, Оджо и Тотошке, они вышли из дома и разговаривали полушепотом. Страшила рассказал Джеку, что они ищут темный колодец, и спросил его совета, как разыскать такую диковинку. Тыквоголовый Джек тщательно обдумал это и сказал:
- Задача не из легких. Но на вашем месте я бы нашел первый попавшийся колодец, накрыл его - и он сделается темным.
- Боюсь, это не то, - сказал Страшила. - Колодец должен быть темным от природы, с водой, на которую никогда не падал луч света, иначе волшебство не сработает.
- А сколько надо воды?
- Один гилл.
- А сколько это?
- Надо спросить у Дороти.
Наутро они спросили ее и услышали в ответ:
- Я не знаю, сколько это, но захватила золотую фляжку... Там, наверное, больше, чем гилл. Кривой Колдун может отлить себе столько, сколько нужно. Беда в другом: мы понятия не имеем, где искать этот колодец.
Джек осмотрелся по сторонам и сказал:
- Вы вряд ли найдете здесь темный колодец - вокруг сплошные равнины. Вам нужно пойти в горы.
- А куда? - спросил Оджо.
- В Страну Кводлингов. Она к югу отсюда, - сказал Страшила. - Я так и знал, что нам придется идти в горы.
- Я тоже, - отозвалась Дороти.
- Но в Стране Кводлингов полно опасностей, - сказал Джек. - Правда, я сам там не бывал, но...
- Зато я бывал, - сказал Страшила, - и знаю, что такое Стреляющие Головы. У них нет рук, но бодаются они - будь здоров! Я имел дело с Воюющими Деревьями, которые наклоняются и дерутся ветками, и повидал много чего другого.
- Места там дикие, - согласилась Дороти, - и на нас могут обрушиться разные невзгоды, но делать нечего: раз нам нужна вода из темного колодца - надо идти.
Попрощавшись с Джеком, они двинулись на юг, туда, где раскинулась Страна Кводлингов - с горами, скалами, горными пещерами и лесами. Эти земли хоть и входили в Страну Оз, но были такими неосвоенными и удаленными от Изумрудного Города, что в дремучих лесах там жили самые странные существа, и не подозревавшие, что ими правит Озма. Когда их никто не трогал, эти существа тоже никого не трогали, но тех, кто вторгался в их владения, подстерегали немалые неприятности.
До Страны Кводлингов от домика Джека было два дня пути. Ни Оджо, ни Дороти не могли идти очень быстро, и друзья часто делали привалы. Первую ночь они провели в открытом поле среди лютиков и маргариток, а когда Оджо и Дороти легли спать, Страшила накрыл их тонким, но теплым одеялом из рюкзака, чтобы дети не замерзли. К вечеру второго дня они вышли на песчаную равнину. Идти по песку было трудно, но путники приметили на горизонте рощицу пальм, у подножия которых виднелись какие-то черные точки. Они прибавили шагу, чтобы заночевать под этими пальмами.
Они шли, и точки становились все больше и больше. Хотя уже смеркалось, Дороти казалось, что она видит огромные котлы, перевернутые вверх дном. А за пальмами начинались россыпи огромных камней, за которыми высилась гора.
Путники решили начать подъем с утра, а ночь провести на равнине. К пальмам они подошли уже в сумерках. Дороти решила получше рассмотреть один из странных черных предметов, которых вокруг были десятки. Она подошла к одному из них - а он был высотой с нее, - и в этот момент с грохотом отскочила крышка, и из предмета в воздух взмыло странное темное создание, которое потом плюхнулось на песок рядом с Дороти. За ним из отверстия стали выпрыгивать другие. Точно так же пооткрывались крышки и в других "котлах", и из них, словно чертики из коробки, начали выскакивать загадочные существа. Примерно сотня этих созданий окружила маленький отряд.
Дороти успела понять, что это хоть и крошечные, причудливые, но все-таки люди. Туловища у них были темные, а волосы, стоявшие торчком, как проволока, - красные. На них не было ничего, если не считать набедренных повязок, а также браслетов на руках и ногах, ожерелий и сережек в ушах.
Тотошка прижался к ногам Дороти и заскулил: ему явно не понравились существа. Лоскутушка забормотала что-то вроде: "Хоппити-поппити-прыг-скок!" - но никто не обратил на нее внимания. Оджо прижался к Страшиле, тот - к Дороти, а девочка спокойно спросила:
- Кто вы такие?
Существа ответили хором:
Мы - Тоттенготы, озорники,
Весельчаки и игроки.
Днем мы обожаем поспать,
Ну а ночью - шалить и играть.
Солнце - наш заклятый враг.
В нас оно вселяет страх.
Но лишь на небе взойдет луна -
Мы пробуждаемся ото сна.
Ночь напролет мы азартно играем,
Чем незнакомцев страшно пугаем.
Но те, кто готов с нами водиться,
Не прогадают, как говорится.
- Рада познакомиться с вами, уважаемые Тоттенготы, - сказала девочка, - но мы вряд ли сможем играть с вами ночь напролет, ибо мы шли пешком весь день и устали.
- И мы не играем в азартные игры, - вставил Оджо. - Это запрещено законом.
В ответ на это проказливые создания расхохотались, а один из них схватил Страшилу за руку и потянул. К его удивлению, соломенный человек оказался легким-прелегким. Тоттенгот помахал Страшилой в воздухе и швырнул его в толпу. Кто-то поймал беднягу и бросил его дальше. Весело перекликаясь, озорники стали перебрасываться Страшилой, как мячиком.
Другой проказник подхватил Лоскутушку и тоже подбросил ее в воздух. Она оказалась гораздо тяжелее, но тем не менее достаточно легкой, чтобы ею можно было перекидываться, как большой подушкой. Они разыгрались не на шутку, но Дороти, увидев, как обращаются с ее друзьями, решительно вмешалась и, раздавая тумаки и подзатыльники, поспешила на выручку Страшиле и Лоскутушке. Она быстро освободила их и взяла за руки. Возможно, ей это не удалось бы сделать так быстро, если бы не Тотошка. Он залаял и стал кусать проказников за голые ноги, отчего те бросились врассыпную. Что же касается Оджо, то и его пытались превратить в мячик, но когда выяснилось, что он слишком уж тяжел, его просто повалили на землю, и несколько страшилищ уселись на него, чтобы помешать ему прийти на подмогу Дороти.
Маленькие смуглые существа очень удивились, когда получили отпор от девочки и собачки, и те, кому попало особенно крепко, в голос заревели. Вдруг внезапно, издав общий вопль, они снова стали прыгать в свои дома-котелки, захлопывая за собой крышки, отчего окрестности огласились таким хлопаньем, словно кто-то устроил фейерверк с хлопушками.
Путешественники остались одни, и Дороти спросила:
- Никто не ушибся?
- Я - нет, - отозвался Страшила. - Они неплохо встряхнули мою солому, сровняли все бугры, и теперь я в прекрасной форме. Я очень признателен Тоттенготам за их любезные услуги.
- Я тоже, - сказала Лоскутушка. - Моя вата немного свалялась, а они как следует ее взбили. Теперь я пухленькая, как сарделька. Но они немного хватили через край, и потому спасибо, Дороти, что ты вовремя вмешалась.
- На мне сидело их шестеро, - пожаловался Оджо, - но они маленькие, и мне не было больно.
Вдруг крышка ближайшего дома-котелка приоткрылась, и из нее осторожно выглянул Тоттенгот.
- Что же вы, шуток не понимаете? - обиженно осведомился он. - Неужели вы такие скучные и унылые? Где ваша веселость?
- Если бы во мне и было такое качество, - сказал Страшила, - ваши друзья выбили бы его из меня в два счета. Но я не обидчивый. Я вас прощаю.
- Я тоже, - сказала Лоскутушка. - Если, конечно, вы впредь будете себя вести как следует.
- Мы немножко переборщили... - согласился Тоттенгот. - Но вопрос в том, чтобы не мы вели себя как следует, а вы. Мы не можем просидеть взаперти всю ночь - это время наших игр. Но мы боимся и нос высунуть - ведь на нас, чего доброго, опять набросятся кусачая собака и дерущаяся девчонка. У нее очень уж тяжелая рука. Многих она довела до слез. Давайте
договоримся так: вы нас не трогаете, а мы не трогаем вас. Ну как?
- Вы начали первые, - напомнила Дороти.
- Зато вы закончили. Ну, так можно нам выйти? Или вы опять начнете драться?
- Вот что я вам предложу, - сказала Дороти. - Мы устали и хотели бы поспать до утра. Если вы пустите нас в дом и дадите нам поспать, можете играть себе на свежем воздухе сколько пожелаете.
- Договорились! - вскричал Тоттенгот и причудливо свистнул.
Его товарищи, услышав свист, тотчас же повыпрыгивали из своих домов.
Когда ближайший домик опустел, Дороти подошла и заглянула в отверстие, но ничего не увидела - внутри была кромешная тьма. Но друзья решили, что раз Тоттенготы спят там днем, то и они могут переночевать. Оджо полез первым и обнаружил, что дом-котелок не очень глубок.
- Тут полно подушек! - крикнул он Дороти. - Полезай!
Дороти подала Тотошку Оджо и залезла следом. За ней спустились Лоскутушка и Страшила. Они хоть и не собирались спать, но оставаться наедине с шалунами Тоттенготами им тоже не хотелось.
В домике не было никакой мебели, только подушки на полу. Спать было мягко. Путники не закрыли крышку, чтобы к ним попадал свежий воздух. Заодно к ним проникали веселые крики и бесконечный смех Тоттенготов, но Дороти и Оджо так устали, что быстро заснули.
Тотошка, однако, не спал и, когда хохот и крики становились особенно громкими, начинал угрожающе рычать. Страшила и Заплатка прислонились к стене домика и проговорили шепотом всю ночь. Никто не потревожил покой друзей до рассвета, пока в домике не появился хозяин и не попросил их освободить помещение.